Вы видели флакон от капельницы? Снизу? Шесть часов подряд? Каждый день? Не надо вам это видеть. Так, лирика, но на размышления наводит...
***
Я не успел даже испугаться. Май, весна полным ходом, а я — на кровати. Областной центр, блин, интернет даже не ловит толком. Зря ноут пёр. хоть книги в нем — хорошо...
А после капельниц — в «Ложку». Ларёчки такие. Гамбургер, кофе — и обратно в палату. Гружёный «заказами» от неходящих. Хороший город — Липецк. И проспект Мира в нем хороший. Исхоженный… В белой кепке. Которую ветром сдувает — май же… А держаться кепке не на чем — причёска «глобус» называется. Попался патрульным. Паспорта с собой не взял, вид зомбический, вены заколоты даже на кистях… Пришлось ребят в диспансер пригласить, кепочку сняв. Отказались, бедолаги...
Ну и спасибо гаишникам. Честно. Летом на уколы ездил. Блеоцин. Укол — и через час у тебя температура 39 — он так работает. Колят только в диспансере. Задача: проехать 50 км, уколоться — и домой, пока еще ехать можешь. Приехал раз. Оставил верный уазик на газончике. Сходил, укололся. Пришел. Стоят, меня ждут. Нельзя на газоне стоять. Знаю, а у меня время-то тикает… Рассказал — отпустили. Ушло 20 минут на объяснения. Их мне и не хватило. Залёг в машине в 10 км от дома… Почему уазик верный? А не чихнул за год ни разу за такие поездки. Вообще. Ни колёс пробитых, ничего. Поклон ему. И за гробом отца он в тот же год ехал — сам. А что, я только за руль держался. Не больше же...
***

Чувство интересное — работать на последней заявке. Вечер, формально ты вообще уже 20 минут как уволен, но тебе просто хочется доделать работу. Безналичная оплата на кассах в «7 дней». Ты уже ставил такое оборудование больше трёхсот раз. Конец марта, мокрый снег, темно, 25 км до дома. Последняя заявка. Есть и на на завтра, но уже — не тебе. Всё. Привычно, отработанно, чётко. Будет без сбоев работать. Но — без тебя. Проверка. Идеально. Примерно триста первый раз. На улицу. Мокрый снег на лицо. Хорошо… Машину прогреть, застыла. Домой. Медленно. Спешить уже — не нужно. Незачем. И — не к кому. Впервые за шесть лет ты отключаешь телефон. Никто не позвонит. Домой. Вильнул на мокром снегу. Отработанным за тысячи километров движением выправил машину. Навык — с тобой. Знания — тоже. А вот её — той самой — с тобой нет. И уже не будет. Домой. Всё — завтра. Потом разберусь… Запах косметики этот ещё… Напоминает… о слишком многом. Не сегодня. Не сегодня...

Знаешь, а ведь ты всё тот же. Тебя так же учат управлять вертолётом в тринадцать. Ты с теплом и лёгкой грустью вспоминаешь ту, которую целовал в четырнадцать. С двенадцати ты водишь машину. С четырёх — читаешь… И это всё — в тебе сейчас сразу. Ты так же, студентом, лезешь на четвертый этаж общаги по пожарному шлангу. И в девятнадцать едешь к девушке за сто с лишним километров на сломанной машине, ничего не боясь. Ты сегодня выпустил пять классов детей, работая ещё и психологом, и сегодня же прошли твои шесть лет инженера-банкоматчика. Онкология. Две страшных аварии. Попытка самоубийства прямо на порожках аптеки. Всё — в один день. В одну жизнь. Восемь лет бокса и тренажерки. А потом — всё с нуля и заново. Полгода даже не депрессии, а чёрного снега в глазах. В одну жизнь. И за прошлую ночь. Потерял отца. Со слезами провожаешь взглядом каждый вертолёт. Он — там. Он знает. Ты знаешь. Знаешь. Что спиртного ты не коснёшься. Что год назад ты заново отжался пять раз. Больше не смог. Потом ты сбросил сорок кило. Стал иногда улыбаться. Пока редко. Но хотя бы стал. За одну жизнь можно. Можно. Потому что ты — тот же. Пусть с грустью в глазах, пусть со срывами в слёзы… Но гитара снова тебя слушается. И за руль ты сел — и ездишь по полумиллионному городу. Не так смело, как раньше. Но ездишь. Потому что прошла целая ночь. Твоя жизнь. Да, тебя сбили. Да, многие бы упали. А ты потушил горящие двигатели, сунул резервную гидравлику и сел. Пропахав собой половину поля, поперёк полосы, но — сел. не упал. А теперь — восстановленный и собранный заново, стоишь в начале полосы — спокоен, уверен. Карта проверки. Механизация. Взлётный. И скорость растет. Потому что ты ведь — всё тот же...

Мы вчера с ней бродили по парку,
Мостик. Пруд. Её радость. А ты как был рад…
Было сладко. Смущённо. И страшно. И – жарко.
Когда? Всё вчера. Двадцать один год назад…

Ты же  помнишь тот мост, поцелуям вас робким учивший…
И что нужно домой, и тот милый и верящий взгляд...
Не забыть прошлой ночи, когда ты, до того не любивший…Когда?
Всё вчера. Двадцать один год назад...

И ты с ней танцевал. Одним вечно длящимся мигом.
Ты за тот танец прожил в её взгляде две жизни подряд…
Это описано в книгах, но кто же вчера читал книги?
Кто их читал… Кто – двадцать один год назад?

А сейчас ты – четырежды смертный, и живёшь на в долг взятые годы…
За спиной – все грехи. Все – твои. И все рядом стоят.
Не вернуть твою сказку. Но она – в каждом сне, у порога…
Она здесь. И сейчас. Как и двадцать один год назад.

Все твои ночи – с тобой. Все твои годы и мысли.
Опыт и радость, и боль  — ничего не забыть, не отнять.
Только где-то в тебе – навсегда взгляд подаренный, чистый,
Помнишь? Она так смотрела вчера. Ровно двадцать один год назад…

… глубокая ночь. Год? Хороший вопрос. Этот, который 16-й. Наверное. После тяжелейшего рабочего дня рухнул спать сразу, как приехал домой. Чуть ли еще не в машине у дома. Проснулся посреди ночи, а в голове — какие-то обрывки мыслей, сон больше не идёт, надо тащить до утра. Там посмотрим. Ну а пока...

Автомат заявок явно сошёл с ума и присылает мне на планшет одну и ту же ремонтную заявку строго раз в полчаса часов уже десять подряд. Выключить нельзя, может придти что-то боевое с немедленным выездом (заправки, магазы круглосуточные — всё, где по карточкам рассчитаться можно). Оно ж ломается и ночью, а средний срок выполнения заявки — часа четыре. Да и служебный мобильник не выключишь — причины те же. В таком режиме — третий год. И — мне это нравится. Потому что — хоть в чём-то кому-то нужен. Выходных и праздников нет, работаю в одиночку на два района. 200-300 км за рулем в день, ремонты банкоматов, терминалов, торгового оборудования. По сути — полный уход в работу, подработки, тренировки. А в барах и ночных клубах бываю часто — то терминал пивом зальют, то провода пообрывают… Не гулять же я туда езжу. Не требуется. Не моё. Как и телевизор — мозги затупляет, а оно в моей работе вредно, да и глаза без того перегружены. Лучше книгу хорошую.

По той же причине и интернетом дома почти не пользуюсь — не нужен при неограниченном на работе. А дома — просто несколько часов в сутки побыть человеком, а не автоматом. Чуть — гитара, порой — книги, дела по дому, машину подремонтировать… Много всего. А часов в сутках мало. Вот я их как можно плотнее и забиваю. Так легче. Как там многие пишут? «Люблю отдыхать и путешествовать...» Но никто на отдыхе этом, вставляя карточку в банкомат, не думает, что работу этого ящика кто-то круглосуточно обеспечивает...

Как не замечаем мы и кассиров в магазинах, чистоту в помещении — кем-то наведённую, и в интернете сидим, не думая, кто линии связи чинит. До бесконечности список.

На моих глазах выросло общество потребления. Мы разучились создавать новое. Ну, поехали банальности… Забыли, как пишут письма. Не видим людей за их вещами. Не душу видим, а костюм Версачче, воротник Стоячче, носки от Вонючче лично.

Был случай. Приехал к отцу в гости бывший его сокурсник по лётному училищу. Лет тридцать не виделись, засиделись, завспоминались… На столе как-то всё незаметно слопалось и выпилось. Засылают меня до магаза. Моя тогдашняя «девятка» стоит разобранная — не поедет. Сокурсник отдаёт свои ключи. «Лексус»-внедорожник, номера «чужого» региона. Сел, осторожно — машина дорогая и чужая — доехал до магазина, шарахаясь от полосатых палок (доказывай потом, что машина не ворованная), закупился, прикатил обратно. Это я к тому, что за эти полчаса я предложений познакомиться получил больше, чем за всю предыдущую жизнь. Тошно стало. Я ж на «девятке» теми улицами сколько лет ездил...

Ты читаешь книги, смотришь фильмы, ищешь что-то в сети. И часто думаешь – «Так не бывает». Ситуации надуманные, глупые, нереальные. Порой тебе смешно даже. А потом – жизнь.
И выясняется, что – бывает. И понимание с полувздоха, и удары, сердцем пропущенные – не просто слова. Это именно так и есть.
Когда читаешь о победе очередной звезды над раком – так это преподносится, как дикий подвиг. Оно не подвиг. Тяжелая и долгая работа. Лысая голова на подушке — ощущения незнакомые – уснешь не сразу… Двухлитровые капельницы по шесть часов. Много. Слишком много. Подвиг – это не остаться живым. Это – потом к жизни вернуться. Тяжелая работа. Тебя убивают, чтобы спасти тебе жизнь. Потом такой номер (сжечь свою душу, чтобы дышать и жить дальше) ты освоишь самостоятельно.

Да. Ты ещё будешь прощать людей за ВСЁ. Такое возможно. Не пиши «Не прощу ложь и измену». Не пиши.

Тебе доведется въезжать в новый дом, выбирать в салоне новый автомобиль – и вытряхивать летом карманы зимней куртки в поисках мелочи на хлеб.
Ты будешь счастлив. Ослепительно, ярко, до безумия. Буквально. Будешь творить чудеса в спортзале, забавляясь с нагрузками далеко за 100 кг…
И те же руки, которые гнули гриф от штанги, будут бессильны открыть бутылку минералки. Нет, не сказки.
Ты будешь любимым. По-настоящему. И полюбишь сам. И вот здесь слова заканчиваются, потому что их действительно мало, чтобы ТАКОЕ описать. Смейся пока. Пока сам не узнаешь. Там и правда – нет времени и расстояний. Там и правда видят одинаковые сны.
И там в итоге выбирают – не тебя. Бывает.
И будешь смеяться над людьми, страдающими от депрессии. Как смеялся я. Ржал, аки конь необъезженный. Ровно до тех пор ржал, пока полгода не провалялся на полу каждую ночь, с завываниями, мешая феназепам с энергетиками… Стокилограммовый мужик за тридцать. Ага.
Но знай самое главное. Сбитый с ног, разорванный на части, ты единственной уцелевшей рукой вытащишь лом из груди и поползёшь ремонтироваться, рассыпая искры, на аварийном питании. (Для полного пафоса  — еще и под музыку из «Терминатора») И это единственное здесь образное сравнение. С юмором. Наверное.

Что бы там не говорили разные психо-мозгоправы, а ты потихоньку выходишь из заморозки. Начинаешь общаться. Да, криво и косо, да, неуклюже, но — начинаешь. Да, получаешь обвинения в неадекватности, согласен даже, что обоснованно.

«Игры разума». Только не фильм. Мне действительно унесло крышу и я поставил её на место. Я не знал, что так бывает. Ну грусть. Ну, тяжелая чёрная депрессия. Ну мысли нехорошие. Но когда, не помня себя и абсолютно трезвый, я зашел в аптеку и купил шприц… В общем, купил, чтобы вогнать 20 кубов воздуха в вену в той же прямо аптеке.

Тихо извинился перед девушкой-фармацевтом, тихо вышел… Долго сидел на ступеньках той аптеки — как патруль не подобрал ещё… Мысли, мысли… Водка и ширка не помогли бы физически — на меня они просто не действуют. Мысли...

По карманам. Ключи. Машина рядом. Немного денег есть. И вспомнился старый, проверенный годами, способ чистки мозгов от думок. Тренажерка. С этих чёртовых страданий я на полгода всё забросил. А ведь умел..

… через два часа ключи от машины весили, по ощущениям, как хорошая гиря. Болело всё и везде. Кроме души. Мыслей не было. Минералку в зубы — и становишься на режим. Дальше — покажет время.

А мыслей — нет. Правда нет.

… и вот тебе уже не нужно спешить. Уставшая машина тихо потрескивает на обочине остывающим мотором. Зима. Лёгкий снежок. Сидишь у крыла, спиной прислонившись к переднему колесу. Холодно. Пусть. Телефон в руке. Перчаток нет — ты их и не носил никогда. Пальцы чуть мёрзнут, но простому кнопочному «Филипсу» это без разницы.
Мимо ревут сорокатонные фуры. Пусть. Тебя из-под такой уже вытаскивали. Это не страшно.
Ты удаляешь прошлую жизнь.
«Коллеги» с прежней работы, которые забыли о тебе на второй день? Удаляем.
«Друзья» по корпоративам, что сплетничали за спиной долгие годы? Туда же их.
Случайные люди, которые вспоминают твой номер, только, когда им надо?  А тебе не надо.
Так. Теперь мои клиенты. Хлеб и заработок. Только из-за них не меняешь номер. Они мне верны. Я им тоже.
Двое настоящих друзей, те самые, что поехали за тобой за 700 километров по звонку, а только потом спросили — что случилось — это со мной.
Мама. Младшая сестрёнка. Эти номера навсегда в памяти. Навсегда. И отец, которому я уже никогда не позвоню. Прости, папа, но я увижу тебя позже. Сам. Надеюсь, лет через сорок. И лично отдам тебе твои медали и парадную форму. Только это настоящее.
Холодает. Мерзнут руки. Мёрзнут два серебряных кольца. Темнеет. Пусть. Осталось самое сложное.
Этот номер я буду помнить, даже если удалю. «Выбор»-«Удалить?»-«Вы уверены?»...
… слишком много лет. Я никого так не любил. Я не знаю, что будет дальше. Но мне нужно отпустить это чувство, ставшее болью, и жить снова. Отдал всё. Сжёг без остатка. Так не было раньше. И нужно что-то в себе собрать, хотя бы, чтобы снова сесть в машину и завести её. Но сначала — нажать кнопку. Слёзы. Мёрзнут. Очки ещё эти...
Чудес не бывает — я не сотру номер из мыслей. Но придет лёгкая грусть. И не больше. Я знаю. Я не буду обжигаться взглядом о фотографии, научусь не рыдать по ночам. Со временем. Но обязательно.
Нам было… нет, не так. Не было «нас». Одно целое, одни мысли, одни сны. Один танец. Тот, что без слов и с закрытыми глазами. Дрожь от малейшего касания. Настроение по первому вздоху (не слову даже) в телефонной трубке.

«Ты сильный, ты справишься. А он ведь без меня пропадёт...» Всё хорошо. Теперь он точно не пропадёт.

Что ж. Закрыл глаза.Вдох. Выдох… Холодно-то как… Ночь подошла, а я и не заметил...
«Выбор»-«Удалить?»-«Вы уверены?»...
Да. Нажимаю. Прощай. Шепотом. Прощай...
Заледеневшая рука на ключ, мёрзлые ноги на педали. Старенький жигулёвский двигатель, но он завёлся и сейчас повезёт меня отсюда. Больше в твоей жизни меня нет...
Я набираю свою высоту. А там солнце — в любую погоду...